Юлия Демиденко

ЯРОСЛАВСКИЙ КРАЙ И ПАЛЕХ

      Палехская лаковая миниатюра – один из самых знаменитых видов традиционного народного искусства. В селе Палех (Ивановская область) издавна находился центр иконописного мастерства. Самобытный стиль палехских «богомазов» был основан на удачном сочетании достижений Новгородской и Строгановской школ иконописания. От первой были заимствованы «простота композиции и содержательность образов», от второй – «миниатюрность, богатство красок, золотое убранство».

      В послереволюционные годы старинные очаги народного искусства получили новые импульсы к развитию. Произошло изменение тематики работ, в частности, художники-палешане перешли от религиозных к подчеркнуто бытовым или сказочным сюжетам. Теперь вместо «боговдохновенной» иконы, объекта поклонения и религиозного переживания, мастера Палеха расписывали простые утилитарные предметы, коробочки, шкатулки и тому подобное. Это позволило в опосредованном виде сохранить характерные черты и приемы старинного иконописного искусства, пронести через время древние традиции русской иконописи.

      О том, что связь Ярославского края с Палехом очень давняя и насчитывает не одно столетие, известно лишь небольшому кругу исследователей и специалистов в области древнерусской живописи. Считается признанным фактом, что на формирование палехского иконописного стиля, наравне с Новгородской и Строгановской школами, во многом оказала влияние Ярославская школа иконописания. Не удивительно, что в современную учебную программу Палехского художественного училища имени М. Горького заложено изучение особенностей рисунка в композициях ярославских писем XVII века. Основоположник современной палехской школы Николай Михайлович Зиновьев в своей книге «Искусство Палеха» писал: «Традиции ярославской живописи очень близки искусству Палеха. Один из основателей искусства лаковой миниатюры Палеха Иван Иванович Голиков многое воспринял и переработал из традиций ярославских фресок в своих начальных работах; варьировали их в своих произведениях и другие мастера Палеха». И сегодня настольными книгами многих палехских художников остаются книги «Фрески Ярославля», «Писал Семён Спиридонов», «Гурий Никитин» и другие. К этому можно добавить, что в своих работах палешане многократно обращались к характерным ярославским сюжетам, в том числе к сюжетам найденного в Ярославле «Слова о полку Игореве». По всей видимости, навсегда останутся непревзойдёнными первые иллюстрации к «Слову», выполненные выдающимся палехским художником Иваном Ивановичем Голиковым в 1933 году.

      Достоверно известно, что в первой половине XIX века в росписи рыбинского Спасо-Преображенского собора принимали участие иконописцы из Палеха. А одной из первых работ в стенной живописи современного палехского искусства стала роспись рыбинского Дворца культуры моторостроителей в 1937 году, которой руководил вышеупомянутый Николай Михайлович Зиновьев. К сожалению, от оригинальной живописи почти ничего не осталось, в настоящее время она закрашена и «обновлена».

      В 1990-е годы художники-палешане сделали иконостас для Георгиевской церкви и силами Палехской иконописной мастерской «Лик» в 1999–2003 годах заново осуществили роспись Вознесенского храма в стиле ярославских фресок на старом Георгиевском кладбище в Рыбинске.

      Как оказалось, трагическим образом связана с Ярославским краем судьба талантливейшего палехского художника Павла Дмитриевича Баженова (1904–1941). В 1941 году Баженов добровольцем отправился на фронт, несмотря на имевшуюся у него «бронь». В районе станции Лом, недалеко от Рыбинска, в вагон, в котором ехал художник, попала бомба. Там же, на станции Лом, его похоронили в братской могиле.

      В свою очередь, среди плеяды палехских художников встречаются уроженцы Ярославского края. Из Рыбинского района родом одна из ведущих и авторитетных палехских мастеров Ирина Вадимовна Ливанова (род. в 1937 году), а новое поколение палехских художников достойно представляет выпускник Палехского художественного училища 1989 года Алексей Орлеанский, сын известного рыбинского краеведа Юрия Михайловича Сутягина.

      Размышляя о мастерстве выпускников училища 1989 года в очерке «Индивидуальное и стандартное», помещенном в палехской районной газете «Призыв», искусствовед, член Союза художников СССР Виталий Тимофеевич Котов выделил дипломную работу Алексея «Балаган», о которой написал, что начинающий художник «смотрит на искусство Палеха шире его привычных ремесленных рамок. Он более глубоко и художественно понимает академический рисунок и органически вводит его в систему палехского стиля… преодолевает поверхностно-декоративный подход к изображению фигур, архитектуры, пейзажа и костюма. Лица пишет осмысленными, в глазах есть и озорство, и усмешка, и блеск, в движениях – характер, изящество, грация. Заимствовав типы из лубка... до неузнаваемости их переработал и ввёл в цельную оригинальную композицию».

      Главными темами живописных произведений Орлеанского всегда были и остаются жанровые сцены, библейские легенды, сказки Пушкина, русские народные сказки. Ранее им созданы в виде эксперимента серии миниатюр по мотивам лубочных картинок и на сюжеты сказок братьев Гримм, расширяющие традиционный для Палеха круг тем. Некоторые из этих работ попали в музеи Германии и Франции, а также в частные коллекции. Впоследствии художник от письма на шкатулках отошёл и стал использовать для своих миниатюр преимущественно пластины, картон или бумагу.

      Продолжая работать в технике темперной живописи, за относительно короткий срок Алексей Орлеанский сумел осуществить ряд полиграфических изданий, принесших известность художнику не только среди знатоков палехского искусства, но и среди большого круга любителей книжной графики. В их основу были положены авторские работы художника по мотивам популярных русских народных сказок «Летучий корабль», «Семь Симеонов», «Морозко», «По щучьему велению» и других. Книга русских народных сказок, украшенная многочисленными иллюстрациями, вышла в свет в Санкт-Петербурге в 2000 году на нескольких языках. Кроме того, в разные годы в издательствах Рыбинска и Санкт-Петербурга выпускались всевозможные календари с миниатюрами художника.

      Одно из направлений в палехском искусстве связано с росписью фарфора. Работы в этом виде творчества немногочисленны, однако интерес к технике письма по фарфору у палешан время от времени возникает. В 1990-е годы Алексей Орлеанский освоил и это направление палехской живописи. Затем, соединив полученный опыт с технологией использования деколи (высокостойкое изображение на стекле, фарфоре, фаянсе, эмалированной посуде. – Прим. ред.), он изготовил тираж коллекционных тарелок на основе авторских работ.

      Продолжая экспериментировать в разных сферах прикладного искусства, молодой художник сделал ряд дизайнерских разработок в области упаковки. Рыбинцы первыми смогли увидеть работы Алексея Орлеанского на небольших коробочках для конфет с сюжетами русских сказок, выполненные им для городской кондитерской фабрики и напечатанные в Санкт-Петербурге. Серию конфетных коробок со своими миниатюрами художник выпустил и для Ярославской кондитерской фабрики. Тогда же, в 1997 году, началось активное сотрудничество с рыбинской фирмой «Формат-принт», была осуществлена первая совместная работа – изготовлена коробка к конфетам «Тройка».

      Год спустя, фирма сумела претворить в жизнь ещё один авторский проект Алексея Орлеанского, а именно издать колоду игральных карт по мотивам восточнославянской мифологии. Это издание получило очень высокую оценку знатоков и ценителей графики игральных карт многих стран мира, но, к сожалению, оказалось почти незамеченным на родине.

      Следует заметить, что в своем увлечении прикладным творчеством мастера-палешане постоянно обращались к теме игральных карт. Еще в 1937 году появилась первая колода из 54 карт, выполненная по оригиналам талантливого художника-палешанина Павла Дмитриевича Баженова и изданная небольшим тиражом. Колода игральных карт получилась у Баженова настолько удачной, что надолго прекратились всякие попытки художников Палеха работать в этой области. Вместе с тем, карточная тема не исчезла полностью из палехского искусства. В сюжетах многих палехских миниатюр, украшающих ларцы, броши, коробки, встречаются сцены гаданий на картах или карточной игры.

      Напомним, что игральные карты известны более тысячи лет. Появились они в Европе в XIV веке. Быстро распространившись по всему континенту, игральные карты проникли и в Россию. Первые карты в России начали делать шведы, захваченные в плен в Северной войне. В 1760-х годах, после появления указа Елизаветы Петровны, разрешавшего их изготовление, появились колоды отечественных мастеров. В 1765 году был установлен специальный налог на карты в пользу воспитательных домов. В дальнейшем право клеймить и продавать карты было передано Санкт-Петербургскому воспитательному дому. В 1819 году на Александровской мануфактуре началась казенная выделка карт. К 1912 году карточная фабрика производила уже двенадцать миллионов колод в год. Подобные колоссальные тиражи объясняются любовью русских к азартным играм. Исследователь русской культуры Ю. М. Лотман много писал о философии азартной игры, связывая ее с идеями романтизма: культом случая, непредсказуемости, выпадением из нормы, ощущением власти над людьми и судьбой.

      Наиболее таинственными были гадальные карты. Помимо короля, дамы и валета они включали другие средневековые образы (всадников, шутов, башни, зверей), имеющие мистическое происхождение. В эпоху романтизма сами изображения на картах становятся отражением привычных романтических амплуа: злодей и кроткая жертва, храбрый защитник и роковая женщина. В 1862 году, «по случаю предстоящей необходимости ремонтировать доски, употребляемые на Карточной фабрике для печатания фигур на игральных картах», романтические изображения было решено заменить на модные в то время костюмно-исторические стилизации под средневековье. Вспомним, что и в архитектуре, и в декоративном искусстве процветал историзм в стиле, со всей тщательностью восстанавливающего черты готического, древнерусского, ренессансного, византийского вкусов (работы К. Тона, А. Брюллова, Н. Бенуа). В этой связи наиболее востребованным в российском карточном деле стало творчество Адольфа Иосифовича Шарлеманя (1826—1901), живописца и графика, сына известного архитектора, француза по происхождению. Со временем художественная и культурно-историческая ценность сделала карты предметом коллекционирования – одним из самых необычных и изысканных.

      Оригиналы для карт художника Алексея Орлеанского – первая после П. Д. Баженова попытка создания карт в палехском стиле. Попытка предпринята художником, не просто знакомым с техникой палехской росписи, но прошедшим школу в Палехском училище, тесно связанным со старинным центром лаковой миниатюры. Перед мастером стояла сложная задача: сохранив стилистические особенности палехской росписи, разработать оригинальные композиции, свободные от привычных шаблонов.

      Карточные фигуры в этой колоде отсылают нас к далекой эпохе допетровской Руси, к царствованию Алексея Михайловича. К этому времени восходят костюмы карточных персонажей, не только королей, дам и валетов, но и веселых джокеров-скоморохов. Этот исторический период и прежде привлекал художников игральных карт. Так, А. И. Шарлемань в 1862 году, создавая рисунки для пасьянсных карт, изобразил фигуры трефовой масти в русских костюмах XVII века. Другой русский художник, М. О. Микешин, также обращался к этому периоду русской истории, о чем свидетельствуют его карточные эскизы, хранящиеся в Государственном Русском музее. В одежды времен царя Алексея Михайловича наряжены также и персонажи колоды в «русском стиле», выпущенной в России в последней трети XIX века. Костюмы карточных героев в ней воспроизводили костюмы одного из придворных костюмированных балов тех лет, посвященного давней эпохе. Так что в игральных картах современного художника обращение к русской истории связано со сложившейся традицией карточных изображений. Эпохе царствования Алексея Михайловича как нельзя лучше соответствует сама природа палехской живописи, традиции которой восходят к допетровскому времени.

      Вполне каноничны и традиционные атрибуты карточных фигур. Для валетов это кони, охотничьи птицы, оружие - луки, копья, щиты. У самой нарядной дамы червей на руке сидит белая голубка, дама бубен забавляется павлиньим пером; пиковая смотрится в зеркало. У дамы треф в одной руке веер европейского образца, а в другой - фигурный листок, напоминающий восточные веера. Фигуры королей сопровождаются знаками их власти: трон, держава, скипетр... Художник не стремится точно определить каждую масть сюжетно психологически или по цвету. Обнаружить единство разных персонажей одной масти довольно трудно. Можно, пожалуй, лишь отметить особенную нарядность масти червей. Сами знаки масти не нанесены на пластины с карточными фигурами. Однако они все же угадываются в ажурных навершиях жезлов-скипетров в руках королей.

      Главная же задача художника-палешанина, безусловно, – задача декоративная. Легкие, плавные движения, всегда внутренне мотивированные, оправданные, наклоны голов, пластика рук персонажей создают особый ритмический рисунок. Ему вторят складки одеяний. Костюмы карточных королей, дам и валетов, несмотря на историческую точность, не детализированы, а переданы достаточно обобщенно. Одежда – как бы поле для изысканного растительного орнамента, чаще всего, золотого. Подобны орнаменту и завитки волос, бород, усов героев карточной колоды. Сам характер орнаментальных узоров, их тонкость и изящество – три отличительные черты палехской миниатюры. Своеобразная декоративная трактовка карточных композиций усилена определенной мерой условности в изображении человека, свойственной искусству Палеха, а также необычайно радостной цветовой гаммой, построенной на сочетании оранжевых, голубых, зеленых тонов. Привычный для палехских изделий черный фон в этих картах заменен светлым – серо-голубым (в версии карт, подготовленной к печати – бежевым). Это придало изображениям большую нарядность, а колориту – звучность и сочность. Контраст лицевой стороны карт представляет «рубашка», на которой черно-красный растительный орнамент покрывает поле глубокого синего фона (впоследствии художником были исполнены другие варианты «рубашек»). Светлый фон усилил контурное начало в изображении, подчеркнул графичность, благодаря которой изображение не «спорит» с плоскостью, а ложится на нее и таким образом прекрасно соответствует специфике игральных карт.

      Колода включает в себя не только четырнадцать карточных фигур: королей, дам, валетов каждой масти, двух джокеров. Стремясь разработать карточную колоду как единый организм, художник выполнил также титульную карту, “рубашку”, виньетку для тузов и рисунки цифр, букв и мастей.

      Карты Алексея Орлеанского выполнены в традиционной технике – яичной темперой по тонированному грунту-левкасу с разделкой изображения белильными движками (в передаче объема и складок одежды) и тщательной проработкой твореным золотом. Основой для этих карт послужили грунтованные пластины. Высокий художественный уровень, хорошее техническое качество этих работ, умелое владение автором техникой темперной живописи позволяют видеть в этих картах не просто оригиналы для полиграфии, не просто подготовительные материалы, но совершенно самостоятельные рукотворные произведения.

      Игральным картам в палехской традиции предшествовала работа художника над карточной колодой “Нечистая сила в восточнославянской мифологии”, которую он исполнил в декоративно-реалистической манере. К этой работе Алексей Орлеанский приступил в 1985 году, ещё во время учебы в Палехском художественном училище, и продолжал в течение десяти лет. На начальном этапе большую помощь Алексею оказал вышеупомянутый палехский искусствовед В. Т. Котов. Ему приносил молодой мастер свои эскизы и получал ценные советы и замечания. Так Виталий Тимофеевич обратил внимание художника на необходимость больше работать с натуры, ведь нечисть имеет человеческий облик. Друзья и знакомые художника охотно вызвались позировать для столь необычных персонажей. Затем работа над карточной колодой прервалась, так как реальной возможности в то время издать ее у автора не было. Однако петербургский коллекционер игральных карт А. С. Перельман, который увидел эти эскизы, убедил художника продолжить начатое дело. Таким образом, летом 1994 года колода из 55 карт была закончена. Впоследствии вносились лишь некоторые поправки.

      Героями этой колоды, как уже было сказано, стала самая разнообразная нечисть. Справочными материалами для художника послужили некоторые произведения изобразительного искусства и художественной литературы. Особенно же важным оказалось обращение к Толковому словарю В. И. Даля и Русским народным сказкам, собранным А. Н. Афанасьевым. Именно в них были почерпнуты наиболее интересные сведения о нечистой силе, которые оставалось только претворить в яркие запоминающиеся образы карточных фигур.

      Напомним, что нечистая сила представляет собой низовой уровень древней славянской мифологии дохристианских, языческих времен. В ряде случаев вера в нее сохранялась до наших дней. Русалки, водяные, лешие во множестве встречаются в сказках, преданиях, песнях славянских народов. Но не только фольклорная традиция отличалась вниманием к этим персонажам. Художественная литература также не раз обращалась к подобным загадочным существам. Достаточно вспомнить произведения классиков русской литературы: А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, А. К. Толстого. Эта тема находила отражение и в изобразительном искусстве. Деревянные фигурки домовых встречаются при раскопках древних славянских поселений. В народном искусстве – в лубке, в резьбе по дереву – также можно видеть изображения русалок, леших, водяных. Наконец, нечистая сила присутствует в произведениях многих известных русских художников: М. Врубеля, В. Васнецова, Н. Рериха, И. Билибина и других.

      В карточной колоде Алексея Орлеанского на картах с фигурами изображены не люди и не духи, а “жильцы стихийные”, как их называет В. Даль. Это таинственная нечистая сила или нежить. На картах с цифрами – от двойки до десятки – представлены изображения-атрибуты, свойственные тем или иным злым силам. Даже «рубашку» карт украшает пара летучих мышей, вплетенных в замысловатый орнамент (во втором издании на «рубашке» орнаментальная композиция из мухоморов). Карты построены по четким правилам, учитывающим иерархию карточных фигур и персонажей мира нечистой силы.

      Самые зловещие герои по традиции были выбраны для пиковой масти. Король – это мрачный сказочный царь-Кащей, один из самых древних героев славянского фольклора. Как известно из сказок, смерть Кащея таится в корнях или ветвях старого дуплистого дуба. Его изображение помещено на тузе. Дама пик – Лихо, воплощение злой доли. В сказках Лихо нередко представлялось в виде худой одноглазой женщины или великанши, пожирающей случайно забредших к ней путников. Валетом стал страшный человек-оборотень с «волчьей шерстью» на голове – Волкодлак или Вовкулак. Под таким названием он известен у многих славянских народов (во втором издании – упырь). Нам теперь привычнее иное слово, которое ввел в употребление А. С. Пушкин – «вурдалак». В древности считалось, что во время солнечных или лунных затмений волкодлак заглатывает небесное светило. Секрет превращения оборотня из человека в зверя раскрывает шестерка пик. Поверье гласило, что для этого надо с приговорами вонзить в пень дерева нож, а потом перекувырнуться через него. Ящерицы и змеи, вороны и вороны, черепа, ядовитые лесные растения, например волчье лыко, – запечатлены на остальных картах этой масти.

      Трефы, как и во многих других колодах, оказались связаны с водной стихией. Трефовый король – толстый Водяной. Его обиталище – омут у старой мельницы – изображено на трефовом тузе. В омутах живет и Русалка (дама) с зелеными длинными волосами, которая заманивает и топит доверчивых рыбаков и купальщиков. В русалок превращались умершие девушки, как правило, утопленницы. Близок водяным персонажам Банник с шайкой и черной курицей в руках (валет). Он живет за печью-каменкой или под полком в нетопленых банях, известен тем, что участвует в святочных гаданиях. В человеческом обличье Банник предстает в виде голого длинноволосого старика с прилипшими листьями от веников. Баннику хозяева оставляют мыло и веник, хлеб и соль, приносят в жертву черного петуха или курицу, чтобы защитить себя от его немилости. Все, что связано с водой – раки, лягушки, обитающие близ водоемов птицы и насекомые, водные растения, даже колодец - изображены на картах треф с цифрами.

      Однако среди нечисти есть и менее враждебные человеку персонажи. Контакт с ними, хотя и опасен, но возможен и может оказаться полезным. Такие герои нашли отражение в красных мастях – червях и бубнах.

      Фигуры бубновой масти представляют существа, которые живут рядом с людьми и взаимодействуют с ними в практике повседневной жизни. Не случайно на бубновом тузе помещена ветряная мельница как верный знак большого налаженного крестьянского хозяйства. Алексей Орлеанский запечатлел вполне симпатичных, домовитых и хозяйственных героев. Самый главный из них – “дедушко” Домовой (король), хозяин и хранитель дома, от которого, по древним поверьям, зависит благополучие. В доме он стучит и возится по ночам, а если тронет в темноте мягкой мохнатой лапой – это к добру. Женский дух дома Кикимора (дама) изображена художником в виде аккуратной старушки, сидящей за прялкой. Кикимору нередко считают женой домового. Днем она невидима, а ночью путает у хозяев пряжу. Такое представление о Кикиморе основано, в основном, на сказках. Более древние предания под Кикиморой подразумевают существо мужского пола. Полевик с соломенными волосами и колосьями в руках (валет) царствует на нивах, он поражает солнечным ударом жнецов, “шалит” в полях. Вместе с тем полевик и охраняет посевы от беды. Второстепенные изображения бубновых карт – домашняя утварь, петухи, сороки, пауки, сверчки и тараканы, обитающие в доме или рядом с ним, – так или иначе, связаны с хозяйственной деятельностью. На бубновой семерке, например, запечатлены бабочка и пчелы. Это бражник “мертвая голова”, который похищает мед у лесных пчел.

      Черви в картах Алексея Орлеанского связаны с лесной нечистью. Рогатый Леший (король), хозяин всего лесного царства и обитающего в нем зверья, изображен совсем не страшным. В русском фольклоре он перегоняет зверье из одного леса в другой, сбивает путников с дороги, пугает в лесу людей. Леший может становиться выше самых высоких деревьев или ниже травы. В соответствии с народными представлениями этот лесной дух изображен остроголовым (признак почти любой нечисти) и мохнатым. Дама – Баба-Яга, не явно, но напоминает кровожадную героиню народных поверий. В старинных преданиях она непременно простоволоса и не подпоясана, на карте же внешний облик Бабы-Яги более близок сказочной трактовке этого образа. Ее неухоженный дом – избушка на курьих ножках – представлен на червовом тузе. В качестве валета выступает вездесущий бес с веткой белены в руке. Языческий злой дух, бес вошел и в христианскую мифологию, где это название стало связываться с чертом. Вездесущим беса называют потому, что он может жить где угодно и свободно существовать повсюду, а также - превращаться в любых животных и людей. Черти и бесы причиняют множество беспокойств людям, искушают их – «вводят в грех». Эти последние герои, пожалуй, лучше всего знакомы современному зрителю, так как они являются действующими лицами многих сказок, знакомых нам с детства. Естественное окружение для них – старые засохшие деревья, грибы-мухоморы, ящерицы и летучие мыши, совы и филины. Они изображены на остальных картах этой масти.

      Карточная колода с нечистой силой включает и две карты с джокерами. Джокер предстает здесь в виде козлоногого черта. На одном изображении он ловко жонглирует картами; на другом – это явный карточный шулер, прячущий карты за спиной.

      Сюрпризом для коллекционеров палехских изделий и знатоков игральных карт стал необычный набор сувенирных спичек, выпущенный фирмой “Формат-принт”, под названием «Игральные карты». Вышеназванная фирма оказывает деятельную поддержку талантливому художнику в плане осуществления его творческих замыслов. Результатом их последней совместной работы стало издание трех наборов сувенирных открыток. Один из наборов посвящён колоде игральных карт «Нечистая сила». Филокартистам известно немало художественных либо рекламных «почтовых карточек» с изображением игральных карт. Бывало, выпускались открытки с портретами каких-либо популярных лиц, изображённых в виде игральной карты. Существовали и издания, на которых карточная колода была представлена полностью на одной открытке, хотя и в мелком масштабе. Подобные открытки выпускались и сериями, и по одной. Случай же с изданием полновесного набора из 32-х открыток, посвящённого отдельной колоде игральных карт, в истории филокартии довольно редкий, если не единственный. В них акцент Орлеанский сделал не столько на самих картах, сколько на персонажах этой колоды – популярных представителях нечистой силы в русской мифологии. В комментариях этим персонажам он дал краткие, но вместе с тем исчерпывающие характеристики, выдержанные в канонических рамках православного взгляда на нечистую силу. В двух других наборах сувенирных открыток «Миниатюра Палеха» основу составляют работы художника, исполненные в традиционном стиле палехской живописи.

      Можно с уверенностью сказать, что некогда возникшая творческая связь Ярославского края и Палеха не прерывается и в наше время. Традиции ярославской иконописи до сих пор бережно сохраняются в Палехе. И словно воздавая должное за почерпнутые некогда на Ярославской земле тайны ремесла, искусство палехских умельцев возвращается и вновь оживает в произведениях художников Ярославского края.

Написать А. Орлеанскому                                                                                                                                              Гостевая книга

Написать вебмастеру